Свидетельский конвейер
Девушка с «ресепшн» разбудила меня телефонным звонком в номер ровно в 8:00. Так я и просил накануне вечером по дороге с пляжа в свой корпус. Завтрак в основном ресторане начинался не позже восьми утра, в следственном отделе я планировал пробыть, как минимум, до обеда. Но по опыту, мероприятие могло вылиться в противостояние до позднего вечера. А я еще не расстался с надеждой улететь домой вечерним рейсом. И тогда, скорее всего, этот завтрак мог оказаться для меня единственным полноценным приемом пищи. Так что до встречи с бухгалтерией у меня было не менее 20 минут на то, чтобы «заправиться» на целый день. Репетиция с толпой бухгалтеров (весьма юных и, как мне показалось, всех до одного симпатичных и словоохотливых созданий) прошла в стандартном режиме. Допрос директора ООО «Полежай», довольно жесткой женщины средних лет, отказавшейся накануне от получения повестки и стремительно покинувшую бухгалтерию в неизвестном для ицилопов направлении (через запасной выход), мы решили оставить на потом.
У входа на административную часть территории парк-отеля ждал белый со сплошной чёрной полосой наглухо тонированных стекол «Мерседес» на 12 пассажиров. Следственный отдел находился почти на противоположном конце города вдали от набережной, в районе, больше напоминавшем новостройку, чем деловой центр. Контора разместилась в небольшой одноэтажной пристройке, спроектированной в виде неотъемлемой части многоэтажного кирпичного жилого дома. По соседству, справа и слева от крыльца с дешёвой стальной дверью без каких-либо вывесок или, хотя бы, табличек, располагались офисы каких-то мелкотравчатых предпринимательских контор типа «турагентство-салонкрасоты-недвижимость», магазины электротоваров или сантехники. Через «дорогу» (постоянный асфальт то ли еще планировали укладывать, то ли он сошёл за давностью лет) напротив можно было угадать зародыш рынка стройматериалов. То ли в силу неудобства и удаленности этого района, то ли просто из-за «нераскрученности» этого места, оно явно, не кишело покупателями даже в час пик.
Микробус был в нашем распоряжении до конца мероприятия. Я попросил девочек оставаться в автобусе и не светиться. По крайней мере, до окончания нашего со Святославой Андреевной визита к следователю. Не было смысла афишировать детали организации этого мероприятия, изначально ставившей под сомнение развитие событий этого дня, как их представлял себе следователь. По крайней мере, в момент, когда он выписывал девочкам повестки на время с интервалом в 1 час, начиная с 10:30. Да и элементарно каждый следующий свидетель не должен был выглядеть, как очередной посетитель из экскурсионного автобуса, зафрахтованного его начальницей и моей подзащитной и откомандированный ею же помогать обвинению за счет и под контролем фирмы. На первого свидетеля я отводил времени примерно столько же, как и на Святославу Андреевну и не намного меньше запланированного следователем часа. Может быть, минут сорок-пятьдесят. Остальные, по моим прикидкам, должны «встать на поток» и вылетать на улицу каждые пятнадцать-двадцать минут. Так, что гонять автобус с водителем даже за каждыми двумя следующими свидетелями на другой конец города я смысла не видел. По крайней мере, пока. Именно поэтому мы загрузили весь свидетельский состав к 9:30 – времени, указанному в повестке моей подзащитной.
Ордер на защиту подозреваемой у меня был выписан загодя, а мое появление после вчерашнего знакомства для следователя неожиданностью стать не должно было. Впрочем, как и для меня – появление опера Артура в кабинете следователя после того, как, примерно через 30-35 минут я покинул кабинет со Святославой Андреевной и к 10:30 вернулся туда с первым свидетелем – самой храброй (или спешащей к заброшенным бухгалтерским документам) из сотрудниц «Полежая», являвшейся, по стечению обстоятельств, главным бухгалтером по имени Юля.
Ничего интересного для себя от визита подозреваемой в сопровождении московского адвоката ни Сергей Викторович, ни опер Артур, видимо, как и я, не ожидали. Поэтому ее допрос, если можно это так назвать в связи с нашей позицией «воспользоваться правом, предоставленным статьей 51 Конституции», занял не более получаса. Это вместе с заполнением установочных данных и прочими формальностями в виде оформления подписки о невыезде.
— Здравствуйте, Сергей Викторович…
— До свидания, Сергей Викторович…
Я ожидал перед уходом какого-нибудь вопроса насчет того, что мне известно, будут ли вызванные свидетели. У меня даже был готов ответ на этот счет. Так, ничего конкретного, чтобы не давать преждевременного повода утвердиться во мнении, что руководство фирмы контролирует весь процесс… Но вопроса не последовало.
Либо он очень умный и все понимает, промелькнула у меня мысль, либо просто такой выдержанный и флегматичный и просто «подтормаживает» в общении. Мысли, что он тупо не рассчитывал увидеть меня через несколько минут, входящим в кабинет с первым свидетелем, честно, скажу, мне в голову тогда не пришло…
Когда мы вернулись к микробусу, стоявшему метрах в 15 от крыльца, к ступеням которого то и дело выходили покурить молодые люди и девушки в гражданке и при погонах, у нас до визита с Юлей оставалось еще достаточно времени, чтобы кратко подвести итоги первого мероприятия и скорректировать дальнейшую программу. Точнее, так как держать здесь генерального директора даже в течение полутора-двух часов (а быстрее не получилось бы даже по самым оптимистичным прогнозам) не было никакой необходимости, девочки, чтобы не светиться на улице перед конторой, согласились проехаться со своим шефом до отеля и вернуться обратно уже без неё. У кого-то появились неотложные дела «минут на 10». С учетом понемногу проснувшегося курортного трафика на дорогу должно было уйти времени не более, чем оставалось до половины двенадцатого – времени, указанного в повестке второго свидетеля. Но реально, девочки должны были вернуться минут через сорок, это максимум. Конечно, мне (и, особенно, двоим последним из вызванных на 16:30 и 17:30) не хотелось торчать здесь до конца рабочего дня. А если бы включился «конвейер», то шестеро свидетелей у нас пролетели бы еще до обеда и тогда я успевал на вечерний рейс, что-то в районе шести вечера. Но с другой стороны, посвящать во все эти нюансы «противную сторону» ни к чему. Решать проблемы (хотя возможность уже сегодня вернуться домой вряд ли так можно назвать) будем по мере их возникновения.
Автобус с девушками, хлопнув дверями, развернулся на пустыре, подняв огромные клубы пыли (дождя здесь не было, как минимум, месяц), повернул налево и скрылся за углом, а мы с Юлей направились к тому же крыльцу со стальной дверью без вывесок и табличек.
Как и в первый раз, сержант из вневедомственной охраны МВД, выяснив цель визита и проверив документы, позвонил в кабинет Сергея Викторовича, одновременно записывая Юлины данные в разлинованную тетрадь. Три или четыре поворота по узкому и темному коридору-лабиринту пристройки, в тупиках которого складировалась старая или сломанная мебель и какие-то коробки с бумагами. Кабинет следователя.
— Здравствуйте, Сергей Викторович, – я протянул ему ордер адвоката на защиту интересов Юлии М. в качестве свидетеля…
В ответ – тишина. Пауза затянулась, от чего я внутренне (а, возможно, и не только) невольно улыбнулся. Только теперь, увидев его лицо, стала для меня очевидной мысль, которая не пришла мне в голову на выходе со Станиславой Андреевной. Покидая его кабинет в первый раз, выяснив, что ни завтра, ни на ближайшие дни никаких следственных действий с подозреваемой не предвидится, я поинтересовался вечерними рейсами на Москву. Видимо, это дополнительно придало ему уверенности, что моя миссия здесь выполнена и ранее, чем через неделю он меня не увидит.
Убедившись в отсутствии возражений со стороны хозяина кабинета, я предложил присесть Юле, заняв место напротив неё слева от Сергея Викторовича. За спиной Юли сидел Артур. Я специально занял место так, чтобы видеть одновременно и её и Артура, оказавшегося у нее за правым плечом.
Дабы заполнить образовавшуюся паузу и, одновременно, воспользовавшись некоторым замешательством, я попросил следователя, внимательно изучавшего ордер, расписаться на обратной стороне корешка, оставшегося в ордерной книжке. Пока на его лице отображалась плохо скрываемая напряженная работа мысли, ручка в левой руке механически вывела автограф.
— И дату, пожалуйста, – попросил я, – стандартная, вроде бы, процедура…
Осознав, что мой визит всерьез и надолго, Сергей Викторович попросил Артура приглядеть за нами и вышел из кабинета, прихватив папку с делом и только что вложенный в нее мой ордер №2. На вид обоим правоохранителям было лет по 30-32, как и абсолютному большинству молодых людей, которых мы наблюдали с сигаретами у крыльца местного СледКома. Что ж, своевременное решение, – надо думать, его руководитель, к которому он пошел за консультацией, должен быть старше и опытнее. Впрочем, не обязательно. Как ни прискорбно, последнее десятилетие моей практики сопровождалось наблюдениями, согласно которым во главу угла в вопросах кадров в госструктурах ставились отнюдь не профессионализм, опыт или компетентность вообще. При том, что все еще попадались исключения из этого печального правила. Но это были именно исключения, которые, только подтверждали правило.
После возвращения (прошло не менее четверти часа) Сергей Викторович, явно, получив руководящие разъяснения, выглядел вполне уверенно. Войдя в кабинет, он протянул мне мой ордер с вердиктом, не терпящим возражений, что я не могу участвовать в допросе свидетеля, так как уже защищаю интересы подозреваемого.
Ничего нового для себя я не услышал, разве что версия могла бы быть и более навороченной и близкой к первоисточнику. Поэтому я дежурно напомнил, что, «насколько я помню», Уголовно-процессуальный кодекс не допускает участия одного адвоката в защите двух подозреваемых или обвиняемых, интересы которых противоречат друг другу. Юлия М. (впрочем, как и все, оставшиеся в микробусе) не являлась ни подозреваемой, ни обвиняемой. Не говоря уже о том, что о каких-либо противоречиях их интересов интересам только что вышедшей отсюда Святославы Андреевны, можно было только строить догадки, так как они пока никак не проходили по делу.
Понятно, что у меня не было ни намерения ни шансов родить истину в споре с хозяином кабинета или, тем более, переубедить его. Особенно после его возвращения в кабинет с вполне себе обязательными для него «ЦУ» в виде разъяснений УПК РФ со стороны начальства или старших товарищей. На этом повороте сегодняшнего сценария моей задачей была фиксация факта отказа в допуске избранного Юлией адвоката. А задачей Юли после того, как я покину этот кабинет и она формально останется наедине со следователем и опером – придерживаться заготовленного текста и поведения, оговоренного ранее. Конечно, я не собирался далеко уходить, а, по возможности, намеревался оставаться в коридоре за дверью кабинета следователя, чтобы в любой момент оказать ей посильную поддержку. Хотя бы морально-психологическую.
Я безропотно согласился покинуть кабинет, как только получу от следователя официальное подтверждение об отказе в моем допуске.
— Вы должны меня понять, мне не нужны проблемы с Адвокатской Палатой, так как у меня без вашего отказа будет неисполненное без уважительных причин соглашение с клиентом.
Через пять минут после возвращения Сергея Викторовича с очередной начальственной консультации у меня в руках была бумага с подписью и печатью, из которой следовало, что я не был допущен к выполнению своего долга… И я удалился за дверь, дав Юле последние краткие наставления, что в случае чего она вправе в любой момент покинуть это помещение и даже звать на помощь. При этом, многозначительно посмотрев на Артура, так как именно его интерес к девочкам, оставшимся наедине с системой в его лице, вызывал основное беспокойство. Уж кому-кому, а мне было хорошо известно, что в подходящих условиях получить можно абсолютно любые показания, необходимые для того, чтобы загрузить кого нужно по полной программе.
По большому счету, Юле предстояло стать первопроходцем. И то обстоятельство, что именно она была первой из заготовленного нами «конвейера», играло нам на руку. Как ни как, она – главбух и в большей степени из всех своих подчиненных, ожидавших в автобусе своего выхода, имела определенную твердость и руководящий опыт. По факту же, сколько-нибудь реальное давление в кабинете следователя, когда за дверью маячит «зубастый» московский адвокат, вряд ли прошло бы. Но вынос мозга мог быть гарантирован. Конечно, вряд ли обойдется без угроз уголовной ответственностью за отказ от дачи показаний. Но эту тему мы накануне подробно отработали и мне показалось, что девочки прониклись. От Юли же требовалось лишь твердить, что она не желает давать показания до обеспечения ей права на защиту, гарантированного Конституцией. Именно так должно быть записано в протоколе. Так что ни о каком отказе речи идти не могло. Единственное, что еще работает в российском уголовном правосудии, так это право на адвоката. Это – наряду с гласностью, священная корова, которую власть имущие если и решатся принести в жертву «целесообразности», как до этого все остальные атрибуты справедливого и беспристрастного суда (состязательность сторон, независимость и прочая), то в самую последнюю очередь. Это уже будет или диктатура или революционный трибунал.
В случае необходимости, если следователь откажется печатать именно этот текст этот текст следовало выполнить собственноручно, когда протокол она получит для подписания.
В течение следующих десяти минут я успел дважды заглянуть в кабинет. При этом, Юля выглядела весьма растерянно и беспомощно, как минимум один раз и я не пожалел о том, что напомнил всем о своем присутствии рядом. Правда после второго раза охранник, оставивший свой пост у входной двери, явно не по своей инициативе, потребовал покинуть помещение отдела и «если меня никто не вызывал», ожидать на улице.
Юля появилась на крыльце примерно через пол часа. Выглядела она возбужденной и сердитой. Автобус уже давно стоял на прежнем месте и возле него прогуливалась следующая жертва, заготовленная вчера Артуром. Было уже примерно без четверти двенадцать. То есть, на первого свидетеля ушло почти полтора часа. Выяснять все подробно времени особо не было. Хотя главное, что меня интересовало, с учетом, что Юля жива и здорова – какой текст остался в протоколе за ее подписью. На мой вопрос она лишь протянула мне бумажку с текстом, который мы раздали каждой из девочек еще вчера: «В связи с отказом в допуске избранного мною адвоката, желаю воспользоваться правом, предоставленным мне статьей 51 Конституции РФ и ст.51 УПК РФ и отказываюсь от дачи показаний до обеспечения мне права на защиту».
Умница!
Следующие полтора часа мы в режиме ускоренного воспроизведения повторили визит с Юлей. Кабинет, ордер, письменный отказ в допуске, крыльцо, ожидание, выход очередной девочки. На каждый последующий дубль времени требовалось меньше, чем на предыдущий. Девушки входили со мной в кабинет следователя сразу после того, как предыдущая возвращалась в автобус, который мы к тому времени переместили в тень подальше от конторы. Хотя, делать и дальше секрет из явно и хорошо организованного и режиссированного мероприятия смысла больше не имело: один адвокат на всю толпу потенциальных свидетелей обвинения. Как говорится в одной Книге: «Какие вам еще нужны доказательства?»
Последняя, вызванная на 17:30, Татьяна находилась в кабинете после моего ухода не более 10 минут.
Можно было подвести итог этого дня.
На состоявшемся после обеда собрании с участием прибывших по такому случаю руководителей холдинга и собственника, я показал копию протокола допроса Святославы Андреевны и шесть письменных отказов в моем допуске, кратко обрисовал наиболее вероятное развитие событий на ближайшее время и попросил организовать мне билет и трансфер на ближайший рейс до Москвы.
Мой очередной визит в Б. был запланирован на следующую неделю. Конкретный день мы договорились согласовать ближе к визиту. Не допрошенной оставалась директор «Полежая» Валентина Васильевна, повестку которой не удалось вручить под роспись накануне. Но моих клиентов, да и меня, беспокоила одна из свидетельниц по имени Аля, ранее числившаяся у них финансовым директором. Несмотря на то, что благодаря запущенному к ее времени «конвейеру», сегодняшние «допросы» прошли по накатанной, Аля представляла самое настоящее слабое звено. Проживала она постоянно в Б. вдвоем с четырнадцатилетней дочерью. Уже дважды ей пытались вручить повестку по месту жительства, так как она с недавнего времени (по состоянию нервной системы) не работала в холдинге, но поддерживала хорошие отношения с руководством. На послеобеденной встрече она присутствовала. Что она боится всего и долго не сможет сдерживать осаду в мое отсутствие было очевидно. И, что самое неприятное, Артур, почувствовал в ней жертву, как настоящий хищник и, явно, собирался лишь дождаться удобного момента, чтобы остаться с жертвой наедине… Поэтому было решено отправить ее подлечить нервы в один из санаториев в Сочи недели на три за счет фирмы. От греха подальше.
Ради возможности попасть домой сегодня же я решил пожертвовать и ужином и морем, приготовленными на вторую половину дня и вечер. Билеты на рейс на Внуково 17:55 были в наличии. Даже эконом-класс, что, как я думал, для начала сезона не такая уж редкость. Хотя расходы на перелет по договору несли мои клиенты и эти деньги, явно были для них не последними, мне не хотелось, все-таки, выглядеть снобом и я просил брать билет только «эконом» и даже готов был улететь позже.
Примерно за 3 часа до рейса сын Святославы Андреевны, убрав в багажник стоявшей у главного корпуса парк-отеля «Тойота-Камри» мою сумку, передал мне электронный билет и я, отлучившись на минутку на «ресепшн», куда забыл вернуть карточку-ключ от номера и попрощавшись с приветливыми сотрудницами, сел на переднее сиденье рядом с ним.
Уже в начале двенадцатого ночи я на заказанном еще из аэропорта Б. такси подъезжал к своему дому, откуда только вчера рано утром впервые выехал по этому делу.
Впереди было два выходных, но мне предстояло хорошенько подготовится к следующей неделе, большую часть которой мне, возможно, придется провести в Б.