Правовое государство – среда обитания коррупции

Правовое государство – среда обитания коррупции. С благоприятными условиями.

Вообще-то, мне предлагали другое название для этой статьи: «Коррупция, как государственный строй и политический режим одновременно». Я воздержался. Хотя потом про себя засомневался: «Уж не знаю, какое из них более провокационное». Но остановил я свой выбор на том, на чем остановил. Итак…

Я даже не спрашиваю, с чего мы решили, что правовое государство – это некое совершенство. Что сегодня многие задаются другим вопросом — кто вообще нам сказал, что правовое государство – это «гут»? Обширный опыт, накопившийся к этому времени не оставляет нам шансов не слышать этого вопроса.

Опыт, конечно, состоит из конкретных примеров. А недостатка в них у меня лично к 42 годам нет. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что сейчас делаю себя объектом беспощадной критики со стороны некоторых и даже, возможно, многих моих коллег и вообще защитников «завоеваний» «правового государства». Критики, как по существу обозначенной таким образом проблемы, так и в отношении моей аргументации. Действительно, о чем могут говорить сотни, да пусть и сотни тысяч примеров, которые могут быть приведены нам для подтверждения того, что система «правового государства» — псевдомиф, медиа-проект. При том неудачный, судя по этим же примерам. Ведь всегда найдутся оппоненты. Либо приводящие противоположные примеры, свидетельствующие об обратном. Либо дающие нашим примерам противоположную интерпретацию. Либо, приводящие дополнительные примеры в нашу пользу, но представляя и интерпретируя их смысл соответствующим же образом. И это нормально.

И все же…

Возвращаясь к сути, смею сделать заявление, что постулат о том, что правовое государство – это государство в котором правит закон, похоже (не так медленно, как хотелось бы, но, от этого еще более верно), приходит в окончательную негодность. Либо, как никогда, близок к этому. Хотя, скорее, первое.

Вот, я ничего не имею против мифа. В его изначальном понимании. Но проблема в том, что в рассматриваемом контексте правовое государство многие склонны рассматривать как псевдомиф. В худшем смысле этого слова. Попытаюсь кратко обосновать сей тезис. В любой общественно-политической формации, в любой цивилизации в истории человечества правили люди. «Верховенство закона» формула красивая, завораживающая, можно сказать, зомбирующая. Но на поверку, лишенная смысла. С точки зрения смысла здравого, конечно. Есть мнение, что Закон в принципе не может править. В нормальном, т.е. изначальном, прямом смысле этого слова. Хотя бы потому, что он лишен сознания, не может ни мыслить ни желать чего-либо. Ни добра ни зла. Ну это же очевидно!. Он (закон) не живой и ему вообще не нужна власть, необходимая для правления. И вряд ли с этим будут спорить (хотя бы потому, что в этой абстракции усмотрели даже некий позитив, для простоты называемый «беспристрастностью закона»). Власть нужна людям, которые и могут реально править. А уж при посредстве закона или других каких инструментов… Закон же – явно не живое существо. Мертвым, конечно, его называть нам как-то неприятно. Но в целом, это больше соответствует действительному положению дел. Если, конечно, отказаться от всякой мифической иносказательности, образности, метафоричности и прочей «чертовщины», наделяющей «закон» душой (а, в научных целях, это даже необходимо).

Но допустимо ли так упрощать?- уже предвкушаю я усмешки в свой адрес. Мне кажется, что, как раз, недопустимо вести речь об «упрощении» в ситуации, когда люди пытаются называть вещи своими именами. Хотя, с не меньшими основаниями можно было бы возвратить этот упрек авторам и апологетам медиа-проекта под названием «правовое государство». И спросить: «А допустимо ли так усложнять?». Ведь, если, заявляя, что в правовом государстве правит закон, мы вовсе не имели ввиду, что он там действительно правит (опять же в общепринятом, изначальном смысле этого слова), то придется объясниться. Но любые объяснения в виде различных социальных теорий, концепций государства и права и т.п. сведутся по этому вопросу в конечном итоге к одному – заявление «правит закон» нельзя понимать буквально. Это что, метафора такая, спросит нас обычный человек? Ну, да, иносказание, художественный прием. А цель? Очевидно, чтобы объяснить нам, каким образом конкретные люди в конкретном обществе, обладающие вполне конкретной и, я бы сказал, более чем реальной властью, в этом обществе не правят. Ну, если там правит кто-то другой… В данном случае закон… И таким образом, с точки зрения формальной логики, задачка вроде бы на примитивном уровне решается. Людям сразу все становится понятно, что вакуума власти нет — и ладно! Ну, раз правит не Борис Николаевич или Билл Клинтон, и даже не люди из Госдумы или Конгресса, то авторы проекта должны были объяснить КТО же тогда? Но при этом, чтобы было понятно, что не правят не только эти, но и никакие другие, не названные нам лица. Они и объяснили.

Но, может быть я увлекся разжевыванием и без того очевидных вещей? Вдруг, по вопросу о том может ли реально править людьми закон, а не другие люди, дискуссия не предполагается за очевидностью метафоричности этого постулата.

В таком случае от меня ждут объяснений по другому поводу. Ведь изначально я позволил себе поднять вопрос о том, что сама идея «правового государства», по меньшей мере, частично, дискредитировала себя в массовом сознании. И лишь в связи с этим встал вопрос о том, кто же реально правит в правовом, да и вообще в любом государстве.

Если и можно дать сколько-нибудь адекватную нынешней ситуации характеристику правовому государству, в которой бы было место закону и праву, то эта характеристика вновь не будет позитивной. По моему глубокому убеждению, основанному на некотором наблюдении, в любом т.н. правовом государстве правят люди. Все так же, как и сотни, тысячи лет назад. Правда в том, что правят они, используя закон. Даже в странах с т.н. развитой демократией и демократическими традициями правят люди. Изюминка же такого правления, которая очень наглядно проявляется на нашем, российском примере, в том, что это правление посредством своеобразного ритуала — форм и процедур. Попытаюсь пояснить.

Ключевые вопросы, касающиеся значительной части властных полномочий публично решаются сугубо формально. И это не только не является непредвиденным побочным эффектом, но, напротив, составляет саму сущность решения этих вопросов.

В таком государстве соблюдение форм и процедур является необходимым и достаточным условием. И при возникновении спорных моментов в отношении того или иного властного акта (а возникают они, т.е. спорные моменты, сплошь и рядом) критерием его законности становится как раз соблюдение этих ритуалов. Между тем, очевидно, что реальной целью должно быть совсем не это. А именно, подтвердить не некую отвлеченную и достаточно виртуальную законность такого акта, но его ПРАВИЛЬНОСТЬ. В высшем, так сказать смысле этого слова. Иными словами, подтвердить его справедливость, благой характер, общественную полезность и, следовательно, легитимность – т.е. право на существование. Фактически же оказывается, что соблюдение определенного ритуала (форм и процедур) становится одновременно и способом подтверждения справедливости/легитимности власти и критерием этой самой справедливости/легитимности и целью.

Поясним на примере. К некоему мэру города у некой группы граждан есть серьезные претензии. Ну, например, землю под строительство торгово-развлекательных комплексов и многоэтажек он выделает только своим или только за откаты. Также выдает разрешения на строительство и предоставляет муниципальные контракты. Финансовую информацию по инвестиционной деятельности своей администрации, о доходах и расходах бюджета скрывает, документы даже по запросам депутатов не выдает. Права жителей города нарушает, предоставляет земельные участки, на которых расположены их объекты крупным коммерческим структурам. Короче, в представлении этой группы граждан, беспредельничает. Депутаты обращаются в суд с требованиями выдать запрошенные документы, граждане, объединившиеся в общественную организацию – с требованием обязать Избирком передать ее ходатайство о проведении голосования по досрочному отзыву мэра в Совет депутатов.

Оппозиционным депутатам суд сначала отказывает в предоставлении документов о деятельности мэра и его администрации. При этом, строго ссылаясь на статьи закона, из которых действительно можно сделать вывод, что им ничего не положено. Вышестоящий суд отменяет это решение. Для убедительности указав, что судья нарушил существующий «ритуал» (сослался на не вступивший в законную силу закон). Иными словами, обосновав свою позицию в отношении явно (с точки зрения не юриста, а нормального, обычного человека) несправедливого и нелигитимного акта сугубо формальным аргументом. Можно подумать, если бы этот закон к моменту ссылки на него судьи вступил в законную силу, то такое беспредельное по нормально-обычному человеческому представлению поведение сразу стало бы ПРАВИЛЬНЫМ, т.е. справедливым и легитимным.

Спустя полгода при новом рассмотрении суд в другом составе иск удовлетворяет. Но к моменту исполнения судебного решения проходит почти два года и актуальность вопроса, вполне естественно, сходит на «нет». К тому же, даже по новому решению суда мэр нужные документы не выдает, заменяя их откровенным «фуфлом». Но для признания его действий незаконными нет законных (читай, формальных) оснований и в возбуждении уголовного дела за неисполнение решения суда прокурор отказывает, а само исполнение приставы-исполнители спускают на тормозах. Далее. Группе граждан суд отказывает в иске о начале голосования по отзыву мэра. Для отказа основание вновь сугубо законное (читай, формальное). По закону инициатива должна исходить не менее чем от 10 человек, а подписали ее 3 члена Правления общественной организации, в которой около 100 членов. То обстоятельство, что судьи не захотели дочитать ту часть статьи, в которой от Общественной организации такое ходатайство могут подписывать члены ее Правления в любом числе, вышестоящим судом также на чисто процедурных основаниях, оставлено без внимания. Ссылки на законы — в изобилии. Для пущей убедительности суд указывает, что т.к. юридическое лицо (коим является общественная организация – заявитель) не обладает активным избирательным правом, коим наделены только «физики», то и инициировать избирательный процесс оно не может. А от вопроса граждан: «А как насчет остальных юридических лиц – политических партий, избирательных объединений, которые инициируют выборы, в отсутствие избирательных бюллетеней на имя этих партий и объединений?», суд молча отмахнулся, как от назойливой мухи. Посоветовав указать еще семь человек. Чтобы группе граждан Избирком отказал в голосовании уже по другому (не менее законному) основанию. А за время судов, истечет срок полномочий зарвавшегося мэра и вопрос вновь отпадет. И все, заметьте, строго по закону, т.е. с соблюдением всех формальностей и процедур. А как иначе восторжествует справедливость в правовом государстве?

Правовое государство в итоге стало известно нам, как государство, в котором значимые стороны жизни крайне формализованы. Формы и процедуры – ритуал, вытесняют и заменяют содержание и смысл. А условием успешного правления стало совершенное владение этим ритуалом. При этом под успешным я подразумеваю, успешность лично для конкретного представителя правящей касты, но отнюдь не успешность в масштабах такого государства, общества.

Фактически регулирование жизни в таком государстве сводится в итоге к бесконтрольному процессу, в результате которого образцы таких форм-процедур-ритуалов множатся лавинообразно. А любые попытки оптимизировать процесс такого «правления закона» с тем, чтобы хоть сколько-нибудь увеличить успешность и эффективность управления в масштабах государства, сводятся к воссозданию новых форм-процедур-ритуалов. Пример идущей полным ходом кампании по противодействию коррупции отлично демонстрирует, как работает такая система. Впрочем, как и большинство т.н. антикоррупционных законов и правовых механизмов. Псевдомиф о том, что «правит закон» стал служить осуществлению цели, которая совершенно противоположна той, что была продекларирована. Фактически, представители правящей касты спрятались за ним. Предварительно в совершенстве овладев несложными, в общем-то, правилами игры. Согласно этим правилам, как я уже говорил, можно гарантированно и совершенно «успешно» править, не опасаясь при этом, что легитимность (формальная справедливость) твоего правления будут поставлены под сомнение. Вполне легитимной в таком государстве становится все то, что в не столь правовом могло бы без всяких сомнений считаться систематической коррупцией.

Миллиарды и триллионы единиц национальной валюты перетекают из бюджета на счета, мягко говоря, далеко не самых эффективных фирм-подрядчиков, специализирующихся в основном на освоении бюджетов всех уровней. Еще миллиарды спрятаны в строках смет на выполнение работ для муниципальных и госнужд с кратно завышенными цифрами. Обычаями делового оборота стало заключение муниципальных и госконтрактов на основании фиктивных конкурсов и аукционов, куда на формальных (читай, вполне легальных) основаниях не допускаются посторонние. Нормальной практикой становится создание фирм-прокладок между муниципалитетами/органами госвласти и их имуществом, за доверительное управление которым вознаграждение «доверительных прокладок» на порядок выше сумм, перечисляемых в бюджет.

Вполне допустимой будет и 100% оплата за счет бюджета всех эксплуатационных расходов, ГСМ, ТО, водителей на личных иномарках представительского класса, принадлежащих чиновникам. Даже если существуют некие нормы и правила обеспечения чиновников автотранспортом, ограничения оплаты использования личного автомобиля в служебных целях символическими суммами. Просто эти нормы на вполне законных (формальных) основаниях, когда это нужно, не применяются уже по другим не менее законным (читай – формальным) соображениями. И на все есть законный (формальный) ответ и обоснование. Воистину, обилие закона убивает Закон. А в законах недостатка нет – законодательный конвейер запущен на полную катушку.

Даже систематический отказ муниципалитетами от своей доли во вновь строящемся жилье, изначально причитающейся ему по инвестконтракту, при том, что очередь на жилье не движется годами… Или передача этой доли в виде муниципального теперь и подлежащего распределению среди очередников жилья в различные карманные «Фонды» для последующей его продажи тем же очередникам по т.н. «льготным» ценам…

Кстати, в доказательство законности всего описанного и сверх того вам обязательно расскажут, что:

а) в правовом государстве незаконность того или иного акта власти должна быть подтверждена судом;
б) в правовом государстве преступник становится преступником только по приговору суда;
в) а у нас правовое государство… со всеми вытекающими. Поэтому все, что бы ни происходило из этого списка, будет соответствовать критериям законности в правовом государстве. Формально, конечно. Но ведь мы уже говорили – в правовом государстве на большее никто и рассчитывать не может. Формализм – одновременно и критерий и средство подтверждения справедливости и законности.

Что мне могут возразить на это? Что есть отдельные образцы торжества справедливости даже в правовом государстве: 1) суды иногда отменяют незаконные постановления и решения чиновников, 2) взяточников и коррумпированных представителей власти признают-таки преступниками…

Что касается второго, то даже не хочу касаться вопросов статистики. И даже не потому, что любые ее цифры нужно воспринимать исключительно как данность, из которой в силу ее оценочной природы нельзя обосновать ни мои выводы, ни оппонирующую точку зрения. Просто мне кажется, даже статистика будет не в пользу моих оппонентов.

Понимаю, что это «не научно», но… проведите опрос о том, каковы масштабы коррупции и можно ли ее остановить принимаемыми мерами – и мы получим, по крайней мере, представление об этом.

Что касается первого. Статистику – за борт. А теперь откровение. Эти образцы «справедливости» как раз подтверждают все сказанное мною о правовом государстве. Во-первых, в рамках существующей парадигмы правового государства суд не может признать акт незаконным без формальных (законных) условий для этого. Позволю себе сделать предположение, что реально шансы на то, что в эту судебную статистику попадут случаи одновременно удовлетворяющие условию нарушения ритуала и нарушения неформальных представлений о справедливости, свойственных «неправовому государству» — ничтожен. На самом деле, среди отмененных судами актов чиновников – акты в той или иной степени не соответствующие избранному для такого государства критерию – совершенные с нарушением ритуала (забыли нечто указать, выдержать срок, вписать обязательную фразу и т.п.)

Кстати, то же самое можно сказать и об осужденных представителях правящей элиты. Это люди, нарушившие ее писанные и неписанные ритуалы. В пользу такого утверждения говорит и то общеизвестное обстоятельство, что размеры причиненного государству и его институтам ущерба по таким случаям ничтожны по сравнению с теми цифрами, которыми оперирует бизнес и властное сообщество, остающееся на свободе и при власти. Мы же, в свою очередь, также живем не в информационном вакууме и многие из нас имеют весьма достоверное представление об этих феноменах.

Вывод? Коррупционером можно успешно быть только по формальным правилам этой матрицы. А поскольку эти правила по сути своей формальны, то совершенное овладение ими делает представителя правящей элиты практически неуязвимым. Посему, никакие правила о конкуренции, конкурсах, контроле, декларировании расходов-доходов, никакие ужесточения наказаний по т.н. «коррупционным» преступлениям, никакие директивные письма и циркуляры о «недопущении и исключении» по определению не могут решить декларируемую задачу. Да они, собственно и не преследуют такую цель, поскольку отчасти являются продуктом, результатом самой системы, производящей все новые и новые образцы «ритуалов», а отчасти, питают ее, обеспечивая дальнейшую экспансию с вовлечением в свою схему все новых и новых ресурсов. Как материальных, так и человеческих.

В прессе в последнее время появляются любопытные аналитические материалы, касающиеся причин кризиса глобальной экономики, втянувшего в свою воронку со второй половины прошлого года практически все национальные экономики, общества, государства и политические системы.

Между тем, причины эти общие для многих сфер жизни. Т.н. западная правовая парадигма, имеет те же либеральные корни, является плодом той же идеологии, на которой вызрело существующее постиндустриальное общество и поразивший его глобальный кризис. Основной упрек к этой идеологии касается ее лицемерия, с каждым годом становившегося (и продолжающего становиться) все более очевидным до цинизма.

Может быть, если мы воспримем этот упрек всерьез и честно, удастся избежать худшего. Не являются ли проявлением такого цинизма и лицемерия существующие и несмотря на их все большее отторжение и «глючность» поддерживаемые в массовом сознании модели и теории «правового государства», как государства, в котором правят не люди, а некая умозрительная сущность? И не одно ли это из проявлений «разрухи в головах», являющейся, как известно, первопричиной разрухи вокруг?